Для меня Жан Кокто – очень тонкий стилист. Я изучил его творчество и задался целью найти различные пласты содержания его текстов – от пьес и киносценариев до эссеистики.

Мне было интересно расшифровать сюжет – последовать за Кокто, который представляет его не как частную историю, а несколько возвышает, мифологизирует и насыщает каким-то особым, сакральным смыслом. Как показать состояние женщины, оставленной любимым мужчиной? Что происходит на другом конце провода? И почему этот «человеческий голос» женский, а не мужской?

Мы хотели создать пограничную жанровую ситуацию: отойти от концертного исполнения и показать не просто спектакль, а целый пласт жизни, некий архетипический сюжет. Поиски стиля были напряженными, но когда я начал работу над мизансценами, примерился к пространству, открылось то, что я назвал для себя «мерцанием». Я заметил, что через историю этой любви, этой женщины просвечивают многие и многие истории. В произведениях мирового искусства – литературы, кинематографа, живописи, фотографии существует богатая галерея образов, которые могли бы рифмоваться с этим «Человеческим голосом». Однако мы рассказываем историю не для того, чтобы образы были всеми узнаны, а чтобы зритель почувствовал пульсирующее «мерцание» – намеки, обращенные к ассоциативному мышлению