Играть трагедию – это можно сравнить с тем, как альпинисты штурмуют высокую вершину. Опасность повышается постепенно, по мере восхождения. А играть комедию — это прыгнуть с парашютом вниз. И здесь максимальная опасность сразу — ты выпрыгнул и полетел, парашют раскрылся. Или не раскрылся и уже никуда не планируешь.

Одно из самых главных открытий для меня в этой работе связано с тем, что невозможно с режиссерской стороны помочь актеру ничего сделать, если он сам не порождает некоего импульса, некого предложения. И я никогда не чувствовал такой зависимости от актера, делая другие спектакли. Это связано с комедией, с компанией единомышленников, с философией насмешливости, с игрой в стиль, с игрой в джентльменов — потому что мы не джентльмены, мы можем только играть в это. Все это включается в актерские задачи и представляется мне самым увлекательным в этой работе, самым рискованным.

– Куда мы после обеда? В театр?
– Нет, ненавижу слушать глупости.
– Ну тогда в клуб.
– Ни за что. Ненавижу болтать глупости.
– Ну тогда к десяти в варьете.
– Не выношу смотреть глупости. Уволь!
– Ну так что же нам делать?
– Ничего.
– Это очень трудное занятие. Но я не против того, чтобы потрудиться,
если только это не ради какой-то цели.